— Нет, не хорошо, — замотала головой она.

Но вид у неё был вполне здоровый.

— Сгибайте руку. Вот так, — удовлетворенно кивнул доктор. — Вам нужно пока немного посидеть. А потом обязательно выпить чаю с бисквитом.

Врач фонарников принялся разливать кровь Джульетт по пробиркам. Спасительную кровь, которая поможет обмануть стражей лордоков.

— Сагал это ведь еврейская фамилия, — произнесла Катрина. — Её носят потомки левитов.

— Верно, — не отвлекаясь от работы, откликнулся доктор.

— А вы разделяете веру своего народа? — продолжала расспрашивать наёмница, ловя каждое движение Сагала.

— Я считаю себя человеком науки, — с чувством гордости ответил Сагал и закрыл пробирки пробками.

— А как вы стали фонарником?

— Простите, вам я не отвечу на этот вопрос.

— Будь по-вашему, доктор, спрошу иначе, — увлеченно настаивала Катрина, будто играя с ним. — Как вы объясните то, с чем столкнулись, увидев однажды бессмертных потомков Лордока? Будучи человеком науки. Не поколебались ли ваши взгляды от явлений, выходящих за пределы научного знания?

Доктор Сагал аккуратно положил пробирки с кровью в сумку и повернулся к Катрине, встретив её испытывающий взгляд, мерцающий в свете настольной лампы.

— В мои задачи не входит изучение лордоков. Я врач. Но ничто в лордоках не кажется мне выходящим за пределы науки. Вы все представляете собой криптоэтнос, обособленный от человечества подвид. Объединенный общим биологическим отклонением от нормальной формы существования живых организмов.

— Вы просто прячетесь за научными терминами от истины.

Доктор Сагал набросил сумку через плечо:

— И в чём же истина?

Катрина взглянула на Джульетт и решила, что не станет отвечать при ней на этот вопрос. Девушка видела в ней опору, а Зан Вэллкат велел любыми способами заслужить её доверие. Ответ Катрины же был бы страшен для всякого человека и неминуемо привел бы Джульетт к выводу, что Катрина — истинное чудовище.

Она решила вернуться к обсуждению предстоящего дела:

— Давайте лучше я поеду и разбрызгаю кровь Джульетт. Я справлюсь быстрее. Я знаю, как лордоки берут след. Признайте, это весомый довод.

Сагал решительно отказался:

— Это исключено. Я вполне обоснованно не доверяю вам.

— Напрасно, — с проникновенным убеждением отозвалась Джульетт.

— Сэр Марлоу поручил это дело именно мне. У него были на то причины. А у нас нет времени это обсуждать. Если исчезновение Хогарта и Бреннуса связанны с лордоками, то у нас нет времени вообще. Их нужно срочно увести из Розингс-Мид по ложному следу.

— Кто-то пропал? — вскинулась Джульетт.

Доктор обогнул Катрину и направился к коридору.

— Сагал! — твёрдо окликнула наёмница, и он остановился у выхода из лазарета. Катрина четко произнесла: — Тогда помните: достаточно двух капель. Через каждые двести ярдов. Трижды. Затем две капли через каждые полмили. Начните через сто ярдов от разрушенного аббатства. Именно там обрывается настоящий след. И двигайтесь на юг. В Ланкастер. Там вы снова сократите интервалы до двухсот и даже ста ярдов. Остатки крови вы разольете на перроне вокзала южного направления. Только так.

Обдумав её слова, он согласно кивнул. Попрощался с Джульетт и, скованно развернувшись, поспешил по коридору. Напряженный и торопливый. Видно было, что исчезновения жителей Розингс-Мид беспокоят его и вселяют худшие опасения. А предстоящая миссия и вовсе вызывала неосознанный, потаенный страх.

Ему придется вести посланцев Триумвирата за собой, приманивая их кровью Джульетт, чтобы отвести их подозрения от этой деревни и особняка Смитов.

Посланцев самой смерти, которые, как считала Катрина, уже здесь.

Велосипед почтальона стоял, прислоненный к фасадной стене дома Николаса Бреннуса.

За полчаса до этого вооруженный энфилдовской винтовкой Галлагер зашел домой к Уоллесу, кинул ему ружье и сказал, чтобы тот шел за ним. Приход Галлагера разбудил не только Уоллеса, но и полноватую миловидную девушку, которая юркнула позади Уоллеса, пока они с Галлагером говорили на пороге. Уоллес мало что понял из рассказа напарника, но быстро собрался и пошел с Галлагером. По пути к дому пропавшего почтальона и ферме Хогартов Галлагер ввел Уоллеса в курс дела.

— Похоже, Ник дома, — вслух заметил Уоллес, указав на велосипед, когда они добрались до окраины Розингс-Мид.

— Посмотрим, — хмуро кивнул Галлагер.

Пристально оглядывая дом со стороны, они подошли к входной двери. Никакого крыльца или хотя бы приступки не было у этого старого каменного строения георгианских времен. Галлагер постучал. Звук от его сильной руки получился громче и требовательнее, чем он планировал.

— Мистер Бреннус, — крикнул он. — Это Ричард Галлагер, со мной мистер Уоллес. Мы пришли вас проведать, узнать как дела.

Закончив, он повернул голову ухом к двери и прислушался, выжидая. Уоллес поглядывал на дом Хогартов через небольшое поле отсюда. Внимательно, оценивающе. А ответа из дома почтальона так и не последовало. Никто не открыл дверь на стук.

— Мистер Бреннус, вы там? — повторил Галлагер и зашагал вокруг дома, заглядывая в окна. Тут же он понял, что это бесполезно. Все окна были зашторены.

Уоллес подергал дверь за ручку. Она была заперта.

— Надо бы проверить всё до конца, раз пришли, — сказал он и резко навалился своим мышечным плечом на дверь.

Уоллес вышиб дверь в три быстрых подхода, Галлагер даже не успел возразить. Дверной косяк с треском поддался, и дверь распахнулась, открыв обзор на небольшую кухоньку с обеденной зоной в глубине.

— Ты хоть когда-нибудь думаешь, прежде чем что-то сделать? — недовольно рыкнул Галлагер.

— А что ещё было делать?

— Сам будешь чинить ему замок.

— Да не вопрос, — пожал плечами Уоллес.

Они вошли. Их встретила абсолютная тишина. Даже тиканья часов не доносилось из комнат. В этой тишине каждый шаг рослого Уоллеса и крепкого Галлагера казались ударами молота.

Запах в доме стоял неприятный, кисловатый, протухший.

Первое что бросилось в глаза, это опрокинутый стул, лежащий на полу возле стола. На самом столе стояли две тарелки. С зачерствевшим хлебом и давно остывшим куриным окороком с овощами. Подойдя поближе, Уоллес скривился. Этот ужин успел пропасть и покрыться плесенью, которая расползлась по тарелке зелено-белым пушком. Чашка чая рядом опустела, оставив бурые следы от испарившейся жидкости.

С гримасой омерзения на лице Уоллес озвучил мысли Галлагера:

— Это тут давно стоит. Что такого стряслось, что он бросил свой ужин?